Разум над чувствами
Организация ,,Мир во всем мире'' купит большую партию оружия для достижения вышеназванной цели. Добро неотвратимо. 
Записи с темой: ТвОрчество, тВОРчество, тВорЧеСТво, твОрчество, творчЕство (5)
вторник, 24 апреля 2012
10:47
Доступ к записи ограничен
Разум над чувствами
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
четверг, 11 июня 2009
Разум над чувствами
Жду приза. От кого? От Михаила Задорнова. Ага, того, которого в Америку, по его словам, не пускают. Книжку и диск обещали. За второе место в Игрищах на задорновском сайте. Как придет, отпишусь
PS. И оно пришло. Как обещано.
Книга
Аудиодиск
И подписанная открыточка. На обратной стороне роспись маэстро юмора.
(С) Шариковая ручка, картон
PS. И оно пришло. Как обещано.
Книга
Аудиодиск
И подписанная открыточка. На обратной стороне роспись маэстро юмора.
(С) Шариковая ручка, картон
вторник, 30 сентября 2008
Разум над чувствами
Сколько бы раз ни использовали эту вещь в случаях, когда надо выбить из зрителя слезу, она не надоедает. Наверное, это признак бессмертия. И фамилия композитора не сказать, чтобы на слуху была, а вот поди ж ты...
Томазо Джованни Альбинони
Томазо Джованни Альбинони
Он написал около 50 опер, 28 из которых были поставлены в Венеции между 1723 и 1740 гг., но сегодня он известен преимущественно благодаря инструментальной музыке, особенно концертам для гобоя.
Его инструментальная музыка привлекла серьезное внимание Иоганна Себастьяна Баха, который написал по крайней мере две фуги на темы Альбинони и постоянно использовал его басовые партии для упражнений своих учеников в гармонии.
Значительная часть наследия Альбинони была утрачена во время Второй мировой войны при гибели Дрезденской государственной библиотеки, поэтому мало что известно о его жизни и музыке после середины 1720-х.
Знаменитое Адажио соль-минор Альбинони было в 1945 г. реконструировано Ремо Джацотто из фрагмента медленной части трио-сонаты, который он обнаружил в руинах Дрезденской государственной библиотеки.
четверг, 27 декабря 2007
Разум над чувствами
Только больно не бей, ладно? 
Когда появился первый звук печальной песни, Косолапсус выгнул спину и зашипел – что-то не так.
Они никогда не встречались, но всегда знали о существовании друг друга. Их связывала древность, об их предках складывались легенды. Косолапсус почувствовал, что песней феникс прощается со всеми, оставляя надежду. Выждав несколько минут, лохматый кот юркнул в проем между чьих-то ног, входивших в гостиную.
Звук плыл по корридам, слышался ни далеко, ни близко, словно кто-то развесил громкоговорители по всему замку. Но Косолапсусу не требовалось ориентироваться по звукам – инстинкт сам вел его секретными извилистыми путями. Вверх на три пролета, направо, снова лестница, прыжок через ступеньку, затаиться в тени, пропуская редких студентов, спешащих в другую сторону. Их интересуют только себе подобные, они слышат только то, что способны уловить уши, но не могут понять, о чем говорит скорбный голос. Феникс был частью замка, и в этот момент старинные стены плакали, провожая свою историю. Возможно, этот феникс последний из своего рода: в сегодняшнем мире, даже волшебном, осталось не так много места для чуда.
Поворот, скачок, остановка.
Обитатели портретов тоже собрались где-то внизу, оставив рамы зиять пустотой. А ему нужно вперед, быстрее, чтобы успеть.
Еще два коридора позади.
Золотом сверкнули шерстинки в свете солнечного столба, берущего начало в круглом окошке под самым потолком. Цель путешествия отделяла от Косолапсуса только закрытая дверь. Как и многие двери в замке, она открывалась паролем на человеческом языке. Косолапсус слышал не раз нужные слова, но произнести их… Когда-то, во времена, которые уже никто не помнит, предки Косолапсуса – книззлы – могли говорить как люди, но чудес становилось все меньше, и удивительные животные превращались в обыкновенных, теряя свои корни.
Косолапсус испытывал то, что люди назвали бы отчаянием. Все тайные проходы замка пройдены и только обыкновенная дверь не позволяет исполнить долг прощания.
Печальный голос стихал.
– Мяу! – жалобно заныл Косолапсус.
Но дверь по-прежнему стояла на страже тайн и секретов.
«Мне очень туда нужно, ее как-то надо открыть», – думал Косолапсус, – «Великий Мерлин, ты разговаривал с последним из нас, кто еще с гордостью носил имя книззлов. Ты был источником чуда, а мне оно так нужно! Встреча должна произойти, даже если она будет прощанием. Только два слова, всего два – эти невкусные, но такие нужные лимонные леденцы».
Косолапсус так и не понял, сказал ли он что-то по-человечьи, или великий Мерлин услышал его мольбы, но дверь тихонько, без скрипа, приотворилась и незнакомые запахи ударили прямо в нос.
Осторожно ступая, Косолапсус вошел в чужую комнату и остановился. Феникс сидел на окне, тяжело взмахивая крыльями, чтобы навсегда исчезнуть. Он покосился на незнакомцы и сложил крылья. Зеленые глаза встретились с черными. В наступившей тишине каждый из двух существ слышал удары своего сердца, бившегося в такт волшебным часам, висевшим в кабинете. Книззл и феникс смотрели, не отрываясь, друг на друга, и Косолпсус почувствовал – пока они будут помнить эти мгновения, связь времен сохранится. Старше человека, старше огромных деревьев в Запретном лесу.
Окно полыхнуло красно-золотым переливом, и прекрасная птица исчезла. На пол, покачиваясь в пыльном воздухе, плавно спустилось маленькое перышко – дар старейшего древнему.
***
Когда появился первый звук печальной песни, Косолапсус выгнул спину и зашипел – что-то не так.
Они никогда не встречались, но всегда знали о существовании друг друга. Их связывала древность, об их предках складывались легенды. Косолапсус почувствовал, что песней феникс прощается со всеми, оставляя надежду. Выждав несколько минут, лохматый кот юркнул в проем между чьих-то ног, входивших в гостиную.
Звук плыл по корридам, слышался ни далеко, ни близко, словно кто-то развесил громкоговорители по всему замку. Но Косолапсусу не требовалось ориентироваться по звукам – инстинкт сам вел его секретными извилистыми путями. Вверх на три пролета, направо, снова лестница, прыжок через ступеньку, затаиться в тени, пропуская редких студентов, спешащих в другую сторону. Их интересуют только себе подобные, они слышат только то, что способны уловить уши, но не могут понять, о чем говорит скорбный голос. Феникс был частью замка, и в этот момент старинные стены плакали, провожая свою историю. Возможно, этот феникс последний из своего рода: в сегодняшнем мире, даже волшебном, осталось не так много места для чуда.
Поворот, скачок, остановка.
Обитатели портретов тоже собрались где-то внизу, оставив рамы зиять пустотой. А ему нужно вперед, быстрее, чтобы успеть.
Еще два коридора позади.
Золотом сверкнули шерстинки в свете солнечного столба, берущего начало в круглом окошке под самым потолком. Цель путешествия отделяла от Косолапсуса только закрытая дверь. Как и многие двери в замке, она открывалась паролем на человеческом языке. Косолапсус слышал не раз нужные слова, но произнести их… Когда-то, во времена, которые уже никто не помнит, предки Косолапсуса – книззлы – могли говорить как люди, но чудес становилось все меньше, и удивительные животные превращались в обыкновенных, теряя свои корни.
Косолапсус испытывал то, что люди назвали бы отчаянием. Все тайные проходы замка пройдены и только обыкновенная дверь не позволяет исполнить долг прощания.
Печальный голос стихал.
– Мяу! – жалобно заныл Косолапсус.
Но дверь по-прежнему стояла на страже тайн и секретов.
«Мне очень туда нужно, ее как-то надо открыть», – думал Косолапсус, – «Великий Мерлин, ты разговаривал с последним из нас, кто еще с гордостью носил имя книззлов. Ты был источником чуда, а мне оно так нужно! Встреча должна произойти, даже если она будет прощанием. Только два слова, всего два – эти невкусные, но такие нужные лимонные леденцы».
Косолапсус так и не понял, сказал ли он что-то по-человечьи, или великий Мерлин услышал его мольбы, но дверь тихонько, без скрипа, приотворилась и незнакомые запахи ударили прямо в нос.
Осторожно ступая, Косолапсус вошел в чужую комнату и остановился. Феникс сидел на окне, тяжело взмахивая крыльями, чтобы навсегда исчезнуть. Он покосился на незнакомцы и сложил крылья. Зеленые глаза встретились с черными. В наступившей тишине каждый из двух существ слышал удары своего сердца, бившегося в такт волшебным часам, висевшим в кабинете. Книззл и феникс смотрели, не отрываясь, друг на друга, и Косолпсус почувствовал – пока они будут помнить эти мгновения, связь времен сохранится. Старше человека, старше огромных деревьев в Запретном лесу.
Окно полыхнуло красно-золотым переливом, и прекрасная птица исчезла. На пол, покачиваясь в пыльном воздухе, плавно спустилось маленькое перышко – дар старейшего древнему.